мая
На пресс-конференции Владимира Путина в Пекине прозвучало несколько важных и интересных заявлений относительно будущей экономической программы власти. Вы, вполне вероятно, их не заметили: газетные заголовки сообщали в основном об уклончивых комментариях президента относительно 2018 года. Так сложилось, что как только возникает тема будущих президентских выборов, журналисты никакие другие ответы не слушают и не запоминают. Между тем, повестка 2017 года представляется не менее важной, чем разговоры о будущей избирательной кампании.
Самой значимой «внутренней» темой 2017-го на пресс-конференции в Пекине стал ответ на вопрос о будущем экономической стратегии, которую готовит Алексей Кудрин. Надо заметить, что вопрос не был лишен скепсиса. «Хотелось бы, чтобы эта стратегия не осталась очередной стратегией, которая окажется не востребованной властями и не окажет существенного влияния на экономику, на социальную сферу. Как этого избежать?», – поинтересовался журналист.
Не станем цитировать обстоятельный ответ Путина полностью. Остановимся на главном. Путин не согласился, что все готовящиеся стратегии и планы уходят в песок. По его мнению, стратегии не только определяют приоритеты, но и позволяют избежать состояния хаоса. И, даже если жизнь вносит коррективы, то это не самое страшное. А далее Путин обозначил три центра разработки экономических программ – Кудрина, правительство и Столыпинский клуб. Он пообещал глубоко ознакомиться с этими предложениями (содержащими подчас разные подходы и видения) и посмотреть, что может быть сделано на их основе в качестве пути стратегического развития экономики и социальной сферы нашей страны на ближайшие годы.
Если проанализировать сказанное, можно сделать три важных вывода, значимых с точки зрения политико-экономической конъюнктуры 2017 года.
Вопреки разогревавшимся с осени ожиданиям, май не становится временем триумфа программы Кудрина. Путин согласился с критикой того, что программа не проходила публичное обсуждение – на которое, естественно, понадобится время. А обещание Путина, что он сам и Администрация президента внимательно изучат подготовленные документы, предполагает, что процесс займет не меньше нескольких месяцев.
Кроме того, наконец прозвучало признание, что программа Кудрина и программа правительства – это два разных документа. Вокруг этой темы в публичном пространстве сохранялась управляемая интрига. До конца не давалось сигнала, готовит ли Кудрин некую «главную» программу (в то время как Белый дом лишь обозначает то ли активность, то ли номинальную причастность к будущему документу) или же обе стороны идут параллельными курсами. Теперь, когда Путин сказал о разных подходах и видениях, стало понятным, что речь идет о двух конкурирующих между собой документах.
Наконец, в «большую тройку» авторов программ было включен Столыпинский клуб. Такое признание можно рассматривать как заметный успех Бориса Титова. Демонстрация того, что он не «прислонился» к модной теме разработки программ, а действительно получил шанс сыграть заметную роль в драматургии, а, возможно, и в содержании будущей экономической стратегии. В его пользу может сыграть запрос на свежие идеи, новую струю в экономической дискуссии на фоне усталости от «привычных» персон, которых немало и в рабочей группе Кудрина, и среди разработчиков стратегии Белого дома.
В любом случае шансы на то, что экономическая программа (а вернее программы) станут серьезной темой публичной дискуссии заметно возросли. Это не означает, что подготовка стратегии застрахована от новых подковерных интриг (в политике так не бывает), но открывает шанс на серьезную общественную экспертизу разработанных предложений, конкуренцию подходов и снижение возможных рисков от возможных ошибок экономистов.
